Меткие фразы обо всём на свете

Настоящий интроверт в первую брачную ночь хочет побыть один. Нетрудно отдать жене всю зарплату. Труднее доказать, что это она вся. Всего справедливее на свете был разделен ум: никто не жалуется, что его обделили. После того как во всём мире во всех бедах стали винить русских, мы почувствовали себя немножко евреями. Не спорьте с мужчиной... сами знаете, что будет по-вашему! Никто так рьяно не учит других жизни как тот, кого она так ничему и не научила. Чем тщательнее следишь за здоровьем, тем изобретательнее оно уходит от слежки. Незнание законов вселяет в нас уверенность, что они нас защищают. Закончив приставания извинениями, можно обидеть любую женщину. Настоящий мужчина нашего времени всегда делает первый шаг — лайкает фотку. Камасутра — это пока единственный случай, когда нельзя сказать, что книга интереснее. Если вас все посылают — не огорчайтесь: может, вам просто показывают выход из положения. Если разговор не клеится, попробуйте обработать его спиртом.

Важная притча о логике и смысле жизни

В середине 20-х годов молодой еврей пришел к известному нью-йоркскому раввину и заявил, что хочет изучить Талмуд. — Ты знаешь арамейский? — спросил раввин. — Нет. — А иврит? — Нет. — А Тору в детстве учил? — Нет, ребе. Но вы не волнуйтесь. Я окончил философский факультет Беркли и только что защитил диссертацию по логике в философии Сократа. А теперь, чтобы восполнить белые пятна в моих познаниях, я хочу немного поучить Талмуд. — Ты не готов учить Талмуд, — сказал раввин. — Это глубочайшая книга из всех, написанных людьми. Но раз ты настаиваешь, я устрою тебе тест на логику: справишься — буду с тобой заниматься. Молодой человек согласился, и раввин продолжил. — Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдет умываться? У молодого философа глаза на лоб полезли. — Это тест на логику?! Раввин кивнул. — Ну, конечно, тот, у кого грязное лицо! — Неправильно. Подумай логически: тот, у кого грязное лицо, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и решит, что его лицо тоже чистое. А тот, у кого лицо чистое, посмотрит на того, у кого лицо грязное, решит, что сам тоже испачкался, и пойдет умываться. — Хитро придумано! — восхитился гость. — А ну-ка, ребе, дайте мне еще один тест! — Хорошо, юноша. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдет умываться? — Но мы уже выяснили — тот, у кого лицо чистое! — Неправильно. Оба пойдут умываться. Подумай логически: тот, у кого чистое лицо, посмотрит на того, у кого лицо грязное, и решит, что его лицо тоже грязное. А тот, у кого лицо грязное, увидит, что второй пошел умываться, поймет, что у него грязное лицо, и тоже пойдет умываться. — Я об этом не подумал! Поразительно — я допустил логическую ошибку! Ребе, давайте еще один тест! — Ладно. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдет умываться? — Ну… Оба пойдут умываться. — Неправильно. Умываться не пойдет ни один из них. Подумай логически: тот, у кого лицо грязное, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и не пойдет умываться. А тот, у кого лицо чистое, увидит, что тот, у кого лицо грязное, не идет умываться, поймет, что его лицо чистое, и тоже не пойдет умываться. Молодой человек пришел в отчаяние. — Ну поверьте, я смогу учить Талмуд! Спросите что-нибудь другое! — Ладно. Два человека спускаются по дымоходу… — О Господи! Ни один из них не пойдет умываться!!! — Неправильно. Теперь ты убедился, что знания логики Сократа недостаточно, чтобы учить Талмуд? Скажи мне, как может быть такое, чтобы два человека спускались по одной и той же трубе и один из них испачкал лицо, а другой — нет?! Неужели ты не понимаешь? Весь этот вопрос — бессмыслица, и если ты потратишь жизнь, отвечая на бессмысленные вопросы, то все твои ответы тоже будут лишены смысла!

Подборка блиц-фактов №108

Витамин А, содержащийся в моркови, важен для здоровых кожи, роста, зрения. Однако прямой связи между поеданием моркови и хорошим зрением нет. Начало такой вере было положено во Вторую Мировую войну. Англичане разработали новый радар, позволяющий пилотам видеть немецкие бомбардировщики ночью. Чтобы скрыть существование этой технологии, британские воздушные силы распространили публикации в прессе о том, что подобное видение — результат морковной диеты пилотов. Жуя сельдерей, человек тратит больше калорий, чем получает от его переваривания. Многие источники утверждают, что песню «Во поле берёза стояла» написал татарский поэт Нигмат Ибрагимов. Однако эта песня всё-таки является русской народной. Самая ранняя публикация текста песни относится к 1790 году, а вариация Ибрагимова «Русская песня» напечатана лишь в 1825 году. Из его стихотворения в современный текст песни вошли только припевные формы «Люли-люли стояла». Путаницу с авторством усилило и стихотворение, которое приписывается Евтушенко: «К сожалению, мало известно Но достоин тот факт пьедестала, Что татарином создана песня. „Во поле берёзонька стояла“». Магеллан совершенно не предполагал совершить кругосветную экспедицию — он лишь хотел найти западный путь к Молуккским островам и возвратиться назад. Лишь угроза нападения португальцев заставила один из кораблей продолжать следовать на запад и в итоге обогнуть земной шар, сам же Магеллан погиб в сражении на Филиппинах в ходе плавания. Ежи из-за своих игл собирают клещей больше, чем любые другие зверьки. Этот же иглистый покров мешает ежам избавляться от клещей. Специалисты-паразитологи даже стали использовать ежей для количественного учёта клещей в природных очагах энцефалита и ввели особую единицу учёта «еже-час», означающую количество клещей, собранных ежом на себя за один час пробега по лесу. Принято считать, что Наполеон был очень маленького роста — 157 см. Такая цифра получается, если перевести в метрическую систему величину 5 футов 2 дюйма. Однако в то время футы были не только английскими, практически в каждой стране футы отличались. Если перевести из французских футов, рост Наполеона составляет 169 см и является средним для его эпохи. Саргассово море не имеет внешнего берега. Это объект в Атлантическом океане, окружённый разными атлантическими течениями. Когда английского физика Поля Дирака в 1933 году наградили Нобелевской премией, он хотел отказаться от неё, так как ненавидел рекламу. Однако Резерфорд всё же уговорил коллегу получить награду, так как отказ стал бы ещё большей рекламой. Почтовый код Санта-Клауса в Канаде записывается как H0H 0H0. В Рождество 1914 года, во время Первой Мировой войны, немецкие и английские солдаты на линии фронта устроили незапланированное перемирие. Они пели рождественские гимны, обменивались присланными из тыла подарками и играли в футбол. В следующие годы войны организовать подобные перемирия уже не получилось. Во время Отечественной войны 1812 года были нередки случаи убийства и ранения офицеров русской армии от своих же солдат, особенно вечером и ночью, из-за привычки офицеров говорить между собой по-французски. Хотя многоцветный спектр радуги непрерывен, по традиции в нём выделяют 7 цветов. Считают, что первым выбрал это число Исаак Ньютон. Причём первоначально он различал только пять цветов — красный, жёлтый, зелёный, голубой и фиолетовый, о чём и написал в своей «Оптике». Но впоследствии, стремясь создать соответствие между числом цветов спектра и числом основных тонов музыкальной гаммы, Ньютон добавил ещё два цвета.

4 личностно-образующие тенденции

Американская писательница и — как она еще сама себя называет — исследователь человеческой природы Гретхен Рубин выявила, что ответ всего лишь на один вопрос может многое рассказать нам о нас самих. Этот вопрос звучит следующим образом: как я реагирую на ожидания? Она имеет ввиду как внешние (чего от нас ждут другие), так и внутренние (чего от себя жду я сам) ожидания и их влияние на наше поведение. На основе вероятных ответов Рубин выявила 4 личностно-образующих тенденции (в определенном смысле 4 типа людей). Их официального перевода на русский язык не существует, так как книга Гретхен Рубин в нашей стране пока не издавалась. В оригинале эти тенденции носят следующие названия: • Upholder (дословно с английского — сторонник, поверенный). • Obliger (буквально — принявшая на себя обязательства сторона, должник). • Questioner (вопрошатель, исследователь). • Rebel (бунтарь, повстанец). Тенденция — это направление развития, склонность. Поэтому — как и с любым другим критерием для типологизации — о жестком делении людей на четыре типа речи не идет. Даже сама Гретхен Рубин выделяет подтипы, когда «смешиваются» две тенденции. При этом слово «тенденция» не случайно появилось в данной теории. Рубин признается, что к этому «приложил руку» Зигмунд Фрейд. Он считал судьбу, с которой человек приходит в этот мир, данностью и неизбежностью и называл ее тенденцией. То есть Рубин вслед за известным психологом считает, что склонность к тому или иному типу поведения заложена в нас изначально и потому нужно учиться эффективно с ней сосуществовать. Так как кардинально изменить ее все равно не получится. Самое важное в выделенных тенденциях — то, что они объясняют, почему мы действуем и почему не действуем. Практический смысл знания доминирующей тенденции состоит в понимании мотивов, которые помогут выполнять необходимые действия, дисциплинировать себя, снизить стресс и уберечь от эмоционального выгорания. Если обобщить, то это знание поможет вам «ненасильственными» методами увеличить собственную продуктивность с учетом особенностей вашей личности. Гретхен Рубин говорит — и, я думаю, многие с ней в этом согласятся, — что «одной из ежедневных жизненно важных проблем является вопрос: «как я могу мотивировать людей — включая самого себя, — сделать то, что нужно». Знание особенностей четырех личностно-образующих тенденций значительно ее упрощает». Оно подскажет, какие инструменты мотивации работают именно для вас. Критерий, как было озвучено в начале статьи, на основании которого происходит деление, один — наше отношение к внутренним и внешним ожиданиям. И четыре тенденции — это четыре разных ответа на вопрос, почему мы действуем или не действуем именно с ориентацией на ожидания. Так, апхолдеры делают все правильно и соответствуют внутренним и внешним ожиданиям. Философия апхолдера: «я делаю то, что ожидают от меня другие, и то, чего сам ожидаю от себя». Облайджеры делают что-то в том случае, если этого от них ждут другие. То есть четко прослеживается мотивация внешних ожиданий. Философия облайджера: «Я делаю то, что я должен делать. Я не могу подвести других, но могу пренебречь своими желаниями». Квесчионеры постоянно задают вопросы, так как прежде, чем что-либо делать, им нужно понять, зачем это делать, и изучить всю информацию. Философия квесчионера: «я делаю то, что сам считаю лучшим. Если в действии нет смысла, я не буду его выполнять». Бунтари делают только то, что хотят, и при условии, что им никто ничего не диктует. Философия бунтаря: «Я делаю то, чего сам хочу. Если вы попытаетесь заставить меня сделать что-то — даже если я сам попытаюсь заставить себя сделать что-то, — я вряд ли буду делать это». По наблюдениям Harvard Business Review, больше всего в мире облайджеров и квесчионеров, меньше всего — бунтарей (17% от численности населения — это уже данные самой Гретхен Рубин). Таким образом, если основываться на критерии «соответствие внешним и внутренним ожиданиям», получается следующее: • апхолдер оправдывает внешние и внутренние ожидания; • облайджер оправдывает внешние ожидания и сопротивляется внутренним ожиданиям (для удовлетворения собственных желаний ему нужно какое-то внешнее «разрешение»); • квесчионер сопротивляется внешним ожиданиям и оправдывает внутренние ожидания (ему важно в первую очередь самому для себя понимать, что, зачем, почему и как); • бунтарь сопротивляется и внешним, и внутренним ожиданиям (он вообще против ожиданий — любых, так как они ограничивают его свободу). Ограничение разработанного Рубин метода выявления тенденции состоит в том, что основа для типологизации — мотивация. И со стороны сложно отнести человека к той или иной категории, так как внутри ему понятнее, что выступает для него главным движущим мотивом. С данной точки зрения проще и правильнее будет классифицировать исключительно себя, а не других. Хотя с условной долей вероятности можно попробовать определить, к какой тенденции относятся и близкие друзья или хорошие знакомые — так как о них мы знаем все-таки чуточку больше, чем об остальном окружении. Ну как, вы уже разобрались в том, какая тенденция в наибольшей степени для вас характерна? По моим наблюдениям, чаще встречается сочетание двух тенденций. Например, я — апхолдер-облайджер. А иногда могу стать и облайджером-бунтарем. Абсолютно несочетаемыми в теории Гретхен Рубин являются апхолдер и бунтарь, а также облайджер и квесчионер, так как их мотивации противоположны. В следующем материале расскажу о каждой из тенденций подробнее — вероятно, в каких-то вы узнаете самих себя. Немного об авторе теории Гретхен Рубин (до замужества Гретхен Крафт) родилась 15 декабря 1965 года в городе Канзас штата Миссури, США. Окончила юридический факультет Йельского университета, где была главным редактором студенческого журнала. Свою карьеру Гретхен начинала в должности клерка Верховного суда, но позже осознала, что хочет писать книги. На сегодняшний день Гретхен Рубин является наиболее известным в Америке автором книг и статей о счастье и человеческой природе. Самыми обсуждаемыми ее работами являются «Четыре тенденции» (на русском не издавалась), «Лучше, чем вчера» и «Проект «Счастье». В книгах Гретхен опирается на современную науку, знания, проверенные временем, уроки поп-культуры и свой собственный опыт. Она ставит перед собой важную цель — рассказать, как можно сделать жизнь более счастливой, здоровой, продуктивной и творческой. И при этом учесть в этой жизни самого себя, свои особенности. Однако Гретхен — не просто сторонний рассказчик и писатель, она еще и сама реализует в жизни проекты, о которых пишет: внедряет полезные привычки и ежедневно рассказывает о собственных приключениях в погоне за счастьем. Автор: Нина Соколова

Правда о серотонине: двойной агент счастья

Впервые серотонин выделил Витторио Эрспамер в 1935 году. Итальянский фармаколог обнаружил это вещество в слизистой желудочно-кишечного тракта человека. В дальнейшем вокруг серотонина витало немало заблуждений: долгое время его не отличали от адреналина, считали исключительно сосудосуживающим гормоном, и лишь в 1953 году два американских нейрофизиолога Ирвин Пейдж и Бетти Твэрэг обнаружили серотонин в головном мозге. Серотонин — производная аминокислоты триптофана, и, по совместительству, менеджер нашего мозга. Он передает информацию от одной нервной цепочки к другой, обеспечивает взаимодействие нервных клеток. Регулируя работу мозга, серотонин влияет на сон, аппетит, состояние мышц, а ещё — на характер и настроение. Многие специалисты связывают эмоциональные проблемы с нарушением уровня этого вещества в мозге. При депрессивных, тревожных, параноидных состояниях обычно назначаются антидепрессанты — препараты, призванные влиять на количество серотонина и других нейромедиаторов. Наркотики-стимуляторы имеют схожее действие, только они гораздо сильнее, вызывают прогрессирующее привыкание, опасное для жизни и разрушающее личность. Серотонин: секрет приготовления Представьте две луковицы, которые лежат друг напротив друга. Это — два взаимодействующих нейрона, синапс. Вообразите, как внутри этих луковиц формируются пузырьки с серотонином. Потом мысленно встряхните луковицы — по нейронам проходит электрический импульс, и пузырьки с серотонином выпадают. Теперь они попадают в синаптическое пространство, а вскоре — прикрепляются к своим рецепторам. Если этого не происходит, серотонин выносят специальные белки. Действие некоторых антидепрессантов направлено на регулирование уровня серотонина. Разные препараты по-разному влияют на него: одни блокируют обратный захват серотонина, то есть удерживают тот, который уже выработался мозгом, другие заставляют мозг производить его здесь и сейчас. Иногда антидепрессанты подбираются методом «проб и ошибок», а эти ошибки могут стоить очень дорого… Потому-то среди учёных-психиатров актуальны размышления о создании новых антидепрессантов: эти препараты должны будут не только регулировать баланс нейромедиаторов, но направлять их в определенную зону мозга. Чем больше в мозгу серотонина, тем счастливее человек? Это заблуждение опровергло недавнее исследование Колумбийского университета. Марк Анзорге и его коллеги провели эксперимент на мышах. Первая группа зверьков жила в комфортных условиях, регулярно питалась и была совершенно здорова. А вторую учёные постоянно держали в страхе и депрессии. И на обе группы антидепрессанты, стимулирующие выработку серотонина, подействовали по-разному: здоровые мыши остались такими же спокойными и довольными жизнью, а у второй группы ещё сильнее стали проявляться панические состояния. В ходе эксперимента было установлено, что в разных группах у животных серотонин действовал на разные нейроны. У счастливых мышей он снизил активность верхнего дорсального ядра (группа нейронов в продолговатом мозге), а у измученных — повысил. Очевидно, это и стало причиной различного эффекта воздействия серотонина на мышей. И у людей с повышенным уровнем «гормона счастья» не всегда бывает счастливое состояние. Так, американский журнал «Jama Psychiatry» опубликовал результаты исследования, установившего, что уровень серотонина повышен у тех, кто страдает социофобией. Ученые же из Уппсальского университета выяснили, что серотонина слишком много и у страдающих тревожными расстройствами: он скапливается в миндалевидных телах, отделах мозга, регулирующих тревожность. Иными словами, «гормоном счастья» серотонин является только в нужном месте и в нужное время: его психологический эффект зависит от того, на какие нейроны он подействует. Наркотическое опьянение: химия vs психология Самый простой способ доказать, что повышение уровня серотонина может привести к плохим последствиям — понаблюдать за людьми, принимающими наркотики. Пусть это будут стимуляторы выброса серотонина. У наркозависимых порой бывает негативный опыт их употребления: вместо желанной эйфории случаются приступы паранойи и панические атаки. Это может произойти даже при приёме препарата, с которым организм уже знаком. Казалось бы, химия одна и та же… В чём же дело? Этот вопрос остается открытым — неизвестно, от чего зависит гармоничное распределение серотонина по участкам мозга (в том числе и в состоянии, свободном от действия наркотиков или других препаратов). Несложно прийти к выводу, что мы, должно быть, недооцениваем психологию: всё-таки от внутренних установок человека нередко зависит как ментальное, так и физическое здоровье. Счастье не водится в лесу, но охота на него всегда открыта. Для счастья мало одного серотонина, ему нужна не только химия мозга, но и наша работа над собой. Источник: Newtonew

Эмоциональное заражение: как передаются переживания

Зачастую мы уверены, что сами отвечаем за свои эмоции, но так ли это на самом деле? Эмоциональное заражение — это ситуация, при которой психологическое состояние передаётся от одних людей к другим. Участвовать в таком процессе могут как отдельные персонажи, так и группы лиц. Чтобы заражение осуществилось, нужен непосредственный контакт. Чаще всего приводят в пример психологию толпы, которая паникует как один человек, однако также можно «заразиться» через виртуальное общение и другие виды взаимодействия. Так или иначе, результатом станет передача состояния психики. Одна из точек зрения на вопрос, разрабатываемая американским социальным психологом Элейн Хатфилд, гласит, что эмоциональное заражение осуществляется с помощью автоматического подражания и синхронизации выражения лица, звучания голоса, позы и движений с другими людьми. Неосознанно «зеркаля» выражение эмоций других людей, мы действительно начинаем ощущать те же эмоции, что и они. Неудивительно, ведь исследования говорят о том, что даже поза может влиять на наше самоощущение. Элейн Хатфилд разделяет процесс эмоционального заражения на два этапа. Шаг 1: Мы подражаем людям. Например, если кто-то улыбается вам, вы улыбаетесь в ответ, и часто это происходит помимо нашей воли. Шаг 2. Наши собственные эмоциональные переживания меняются на основе невербальных сигналов эмоционального характера. Например, улыбка помогает чувствовать себя счастливее, а вот угрюмое выражение лица портит настроение. Эмоциональное заражение тесно связано с эмпатией, хотя эти понятия и не совпадают в полной мере. В работе «Искусство любить» Эрих Фромм отмечает, что эмпатия предполагает некоторую автономию, тогда как эмоциональное заражение — это непосредственная реакция, которая в меньшей степени располагает к разделению личностных и внешних переживаний. Кроме Элейн Хатфилд, изучением эмоционального заражения занимались психологи Джон Касиопо и Ричард Рапсон. Их исследования показали, что сознательные оценки, которые люди дают своим переживаниям, в значительной степени зависят от того, что говорили другие. На интенсивность, с которой проявляется этот феномен, влияет ряд факторов: то, насколько человек зависим от других социально, прочность связей внутри группы, в которой оно происходит, личностные свойства человека, ряд демографических характеристик. Как уже упоминалось выше, для того, чтобы разделить эмоции других людей, необязательно видеть их лично. Эксперименты, которые проводились на базе Facebook и Twitter, показали, что эмоции транслируются и в виртуальном пространстве. Интересно, что в этом случае заражение происходит без участия невербальных сигналов. Однако невозможность видеть позы и выражения лиц, а также слышать голос других людей, компенсируется новыми средствами передачи эмоций, которые используются при общении в интернете. Это определенная стилистика (вы точно знаете некоторое количество людей, злоупотребляющих капслоком и знаками препинания), характерные ошибки, которые люди совершают, когда нервничают и торопятся, а также специфика использования эмотиконов и стикеров. Эта область ещё ждёт своих исследователей — дарим идею. Изнутри или снаружи? Узнали бы мы, как именно веселиться, как чувствовать вину и как скорбеть без должной толики социального научения? Есть две точки зрения на природу эмоционального заражения, различие которых восходит к вечной дискуссии о соотношении биологического и социального в человеке. Согласно одной из них (Хатфилд), этот тип взаимодействия представляет собой автоматическое и бессознательное поведение. Процесс начинается с того, что «отправитель» выражает эмоции, «получатель» их считывает и автоматически имитирует, а благодаря афферентной (сенсорной) обратной связи превращает в ту же эмоцию, которую чувствует «отправитель». Другое мнение, основанное на теории социального сравнения, предполагает, что эмоциональное заражение — это более сознательный и опосредованный процесс. Люди участвуют в социальном сравнении, чтобы понять, насколько их поведение уместно. Чтобы понять, насколько для нас важно мнение окружающих, и насколько определяющим оно является для того, чтобы решить, какие действия социально приемлемы, достаточно вспомнить классический эксперимент с куклой Бобо, стэнфордский тюремный эксперимент или тест Аша. В структурах мозга С нейробологической точки зрения проявление эмоционального заражения связывают с активностью зеркальных нейронов. Витторио Галлезе из Пармского Университета обнаружил в премоторной коре макак класс нейронов, которые активизируются в случаях, когда обезьяны выполняют целенаправленные движения рук, а также — когда наблюдают, как то же действие делают другие. Исследования на людях показывают активацию премоторной коры и теменной области мозга в момент восприятия чужих переживаний. Галлезе предполагает, что наблюдатель получает непосредственное эмпирическое понимание того, что переживает ближний, за счёт нейронной активации. Амигдала — одна из структур мозга, которая лежит в основе эмпатии, позволяя осуществиться эмоциональному заражению. Базальные области участвуют в создании биологической связи, благодаря которой один человек может воссоздавать физиологическое состояние другого. Психолог Говард Фридман считает, что благодаря этому одни люди могут вдохновлять других своими действиями: выражение лица, жесты, телесный язык говорящего передаёт аудитории его эмоции. Так плохо это или нет? В некоторых случаях эмоциональным заражением можно управлять сознательно. Обычно речь идет о том, что лидер мнений или группа лиц, преследуя собственные цели, стремятся вызвать у общества какие-то эмоции. Как известно, большая власть рождает большую ответственность, так что от лидера полностью зависит, будет ли он использовать влияние для того, чтобы вдохновлять людей на созидательную деятельность или, скажем, сеять панику, после чего предлагать «лекарство» (такая стратегия используется для того, чтобы получить больше контроля). Возможность эмоционального заражения открывает простор для манипуляций, в том числе в межличностных отношениях. Люди могут агрессивно включать других в пространство собственных переживаний, чтобы получить внимание и какие-то блага для себя. Важно разделять просьбу о поддержке и стремление управлять другими. Впрочем, иногда манипуляции, как и склонность им поддаваться, бывают неосознанными. Признание эмоций и признание их происхождения может быть одним из способов избежать эмоционального заражения. Сама по себе возможность эмоционального заражения не является негативной или позитивной. Это особенность нашей психофизиологии, ведь люди в первую очередь — социальные животные. Именно способность подмечать состояние сородичей и быстро на него реагировать, а также сигнализировать о своём состоянии стала важным фактором развития человеческого вида. Предупреждать других об опасности, вдохновлять на совместную деятельность или увлекать игрой — всему этому мы научились ещё на заре человечества. Однако с развитием интеллекта и общества стало возможным осознанное управление этими процессами. Именно поэтому в некоторых случаях лучше позволить себе проявить эмоции, а в некоторых — сдержаться. В особенности это относится к руководителям, преподавателям и работникам СМИ. И, конечно, умение контролировать себя важно для личных и семейных отношений. Когда люди находятся в тесной эмоциональной связи, их переживания неизбежно влияют на переживания друг друга. Неприятные эмоции скорее приводят к заражению настроением, чем приятные. Однако разделение негативных эмоций может быть полезным, ведь высказать их — это уже сделать шаг к преодолению ситуации. Это заметно в национальных ритуалах и религиозных практиках. Например, плакальщики на похоронах задают тон общему страданию, позволяют остальным людям открыто прожить своё горе (при этом не важно даже, насколько в голос убивающиеся люди искренни — плакальщики часто нанимались за деньги). Сегодня у нас почти нет выраженных регламентов для выражения эмоций, так что приходится справляться самостоятельно. И всё же «заразить» других можно и воодушевлением, и весельем. Иногда мы просто не можем перестать хохотать, когда смеётся кто-то другой — именно поэтому смотреть комедии или стендап-шоу бывает особенно хорошо в компании людей со схожим чувством юмора. Часто мы сами отказываем себе в синхронии позитивных переживаний, опасаясь явно проявить чувства, руководствуясь комплексами и страхами. Переживание совместных позитивных эмоций с другими людьми — это огромное удовольствие, а искренние моменты, которое оно приносит, ложатся в основу прочных эмоциональных связей. Источник: Newtonew Автор: Алиса Загрядская

Георгий Эфрон: Короткая жизнь и яркая судьба сына Марины Цветаевой

Георгий Эфрон — не просто «сын поэта Марины Цветаевой», а самостоятельное явление в отечественной культуре. Проживший ничтожно мало, не успевший оставить после себя запланированных произведений, не совершивший каких-либо иных подвигов, он тем не менее пользуется неизменным вниманием историков и литературоведов, а также обычных любителей книг — тех, кто любит хороший слог и нетривиальные суждения о жизни. Франция и детство Георгий родился 1 февраля 1925 года, в полдень, в воскресенье. Для родителей — Марины Цветаевой и Сергея Эфрона — это был долгожданный, вымечтанный сын, третий ребенок супругов (младшая дочь Цветаевой Ирина умерла в Москве в 1920 году). Отец, Сергей Эфрон, отмечал: «Моего ничего нет… Вылитый Марин Цветаев!» С самого рождения мальчик получил от матери имя Мур, которое так и закрепилось за ним. Мур — это было и слово, «родственное» ее собственному имени, и отсылка к любимому Э.Т. Гофману с его незавершенным романом Kater Murr, или «Житейские воззрения кота Мурра с присовокуплением макулатурных листов с биографией капельмейстера Иоганнеса Крейслера». Мур рос белокурым «херувимчиком» — пухленьким мальчиком с высоким лбом и выразительными синими глазами. Цветаева обожала сына — это отмечали все, кому доводилось общаться с их семьей. В ее дневниках записям о сыне, о его занятиях, склонностях, привязанностях, уделено огромное количество страниц. «Острый, но трезвый ум», «Читает и рисует — неподвижно — часами». Мур рано начал читать и писать, в совершенстве знал оба языка — родной и французский. Его сестра Ариадна в воспоминаниях отмечала его одаренность, «критический и аналитический ум». По ее словам, Георгий был «прост и искренен, как мама». Возможно, именно большое сходство между Цветаевой и ее сыном породило такую глубокую привязанность, доходящую до преклонения. Сам же мальчик держался с матерью скорее сдержанно, друзья отмечали порой холодность и резкость Мура по отношению к матери. Он обращался к ней по имени — «Марина Ивановна» и так же называл ее в разговоре — что не выглядело неестественно, в кругу знакомых признавали, что слово «мама» от него вызывало бы куда больший диссонанс. Дневниковые записи и переезд в СССР Мур, как и его сестра Ариадна, с детства вел дневники, но большинство из них были утеряны. Сохранились записи, в которых 16-летний Георгий признается, что избегает общения, потому что хочет быть интересным людям не как «сын Марины Ивановны, а как сам «Георгий Сергеевич». Отец в жизни мальчика занимал мало места, они месяцами не виделись, из-за возникшей холодности в отношениях между Цветаевой и Ариадной сестра так же отдалилась, занятая своей жизнью — поэтому настоящей семьей можно было назвать только их двоих — Марину и ее Мура. Когда Муру исполнилось 14, он впервые приехал на родину его родителей, которая теперь носила название СССР. Цветаева долго не могла принять это решение, но все же поехала — за мужем, который вел свои дела с советскими силовыми структурами, отчего в Париже, в эмигрантской среде, к Эфронам возникло неоднозначное, неопределенное отношение. Все это Мур чувствовал отчетливо, с проницательностью подростка и с восприятием умного, начитанного, думающего человека. В дневниках он упоминает о своей неспособности быстро устанавливать крепкие дружеские связи — держась отчужденно, не допуская к сокровенным мыслям и переживаниям никого, ни родных, ни приятелей. Мура постоянно преследовало состояние «распада, разлада», вызванное как переездами, так и внутрисемейными проблемами — отношения между Цветаевой и ее мужем все детство Георгия оставались сложными. Одним из немногих близких Муру друзей был Вадим Сикорский, «Валя», в будущем — поэт, прозаик и переводчик. Именно ему и его семье довелось принять Георгия в Елабуге, в страшный день самоубийства его матери, которое произошло, когда Муру было шестнадцать. После смерти Цветаевой После похорон Цветаевой Мура отправили сначала в Чистопольский дом-интернат, а затем, после недолгого пребывания в Москве, в эвакуацию в Ташкент. Следующие годы оказались наполнены постоянным недоеданием, неустроенностью быта, неопределенностью дальнейшей судьбы. Отец был расстрелян, сестра находилась под арестом, родственники — далеко. Жизнь Георгия скрашивали знакомства с литераторами и поэтами — прежде всего с Ахматовой, с которой он на некоторое время сблизился и о которой с большим уважением отзывался в дневнике, — и редкие письма, которые наряду с деньгами присылали тетя Лили (Елизавета Яковлевна Эфрон) и гражданский муж сестры Муля (Самуил Давидович Гуревич). В 1943 году Муру удалось приехать в Москву, поступить в литературный институт. К сочинительству он испытывал стремление с детства — начиная писать романы на русском и французском языках. Но учеба в литинституте не предоставляла отсрочки от армии, и окончив первый курс, Георгий Эфрон был призван на службу. Как сын репрессированного, Мур служил сначала в штрафбатальоне, отмечая в письмах родным, что чувствует себя подавленно от среды, от вечной брани, от обсуждения тюремной жизни. В июле 1944 года, уже принимая участие в боевых действиях на первом Белорусском фронте, Георгий Эфрон получил тяжелое ранение под Оршей, после чего точных сведений о его судьбе нет. По всей видимости, он умер от полученных ранений и был похоронен в братской могиле — такая могила есть между деревнями Друйкой и Струневщиной, но место его смерти и захоронения считается неизвестным. «На лоб вся надежда» - писала о сыне Марина Цветаева, и невозможно точно сказать, сбылась ли эта надежда, или же ей помешал хаос и неопределенность сначала эмигрантской среды, потом возвращенческой неустроенности, репрессий, потом войны. На долю Георгия Эфрона за 19 лет его жизни выпало больше боли и трагедии, чем принимают на себя герои художественных произведений, бесчисленное количество которых прочитал и еще мог бы, возможно, написать он сам. Судьба Мура заслуживает звания «несложившейся», но тем не менее свое собственное место в русской культуре он успел заслужить — не просто как сын Марины Ивановны, а как отдельная личность, чей взгляд на свое время и свое окружение нельзя переоценить. Источник: «Культурология»

Воробышек Парижа — Эдит Пиаф

Удивительная девушка, которая появилась на свет на уличном тротуаре, а воспитывалась бабушкой в ее собственном борделе. Маленькая девочка с бархатным голосом, выступавшая с отцом на улицах с песней о «потаскушке». Она — Эдит Пиаф, великая и, пожалуй, самая знаменитая певица жанра французский шансон. Девушка росла хрупкой, маленькой. Современники считали ее безвкусной, неказистой и вообще некрасивой. Тем не менее, множество кавалеров никогда не отказывали ей в любви, даже не подозревая, с какой легкостью юное дарование «отшивала», как только гаснул ее «огонек». Детство и жизнь Эдит нельзя назвать ярким, красочным и счастливым. Скорее ее судьба — трагична. Она родилась в семье уличной певицы и эквилибриста, странствующего всю жизнь. Девочку воспитывала бабушка, державшая свой бордель. Вскармливали ребенка с раннего детства вином. Нельзя не отметить ее невероятно талантливый голос. С раннего детства, следуя по стопам матери, она пела на улицах. В 19 лет Эдит встретила Луи Дюпона, хозяина небольшого магазина. Беременная юная девушка так и не дождалась предложения руки и сердца. В этот нелегкий период она работала в мастерской, где плела похоронные венки. Родила девочку, которую назвала Марсель. Спустя два года после родов малютку унес менингит. С этих времён имя Марсель преследовало ее, принося за собой лишь несчастье. В 1942 году у Эдит появляются очень крепкие дружеские отношения с молодым режиссером Марселем Блистэном, который снял ее в двух своих фильмах. Сценарий «Безымянной звезды» был написан специально для молодой певицы. Эдит считали неразборчивой в связях, и многие осуждали и корили ее за это. Одни помогали ей пробиться в мир искусства, за что ей приходилось расплачиваться. Например, одним из помощников был Луи Лепле, которого в итоге убили из-за нетрадиционной ориентации. Эдит подозревали в том, что она делила любовников с другом. В связи с этой историей имя Пиаф подверглось «полосканию», активному обсуждению в определенных кругах. Но это не сломало ее. Она наоборот, сама предложила помощь Иву Монтану: составила репертуар, приложила огромные усилия, чтобы он пробился на сцену. Эдит всю жизнь руководствовалась одним принципом: «Женщина, которая позволяет, чтобы ее бросили, — круглая дура. Мужиков пруд пруди. Только нужно найти замену не после, а до. Если после, то тебя бросили, если до — то ты! Большая разница». Этим она безумно пугала мужчин и притягивала одновременно. Любовью всей ее жизни стал французский боксер Сердан, а имя его было — Марсель. Несмотря на то, что у него была жена и трое детей, любил он именно Пиаф, которую он возводил до уровня небес и мечтал быть только с ней. Их жизнь притягивала много слухов, поэтому однажды на пресс-конференции он всему миру объявил об их связи. Эдит и Марселю невероятно сложно было переживать разлуку, но печальные обстоятельства все же разделили из навсегда. Марсель погиб в ужасной авиакатастрофе. В этот день у Эдит был концерт, на который ее вынесли почти без сознания на руках. Она спела лишь одну песню «Гимн любви» и удалилась. Долгое время она винила в смерти любимого только себя. Несколько лет не могла прийти в себя. Но приняв решения снова жить, Эдит вышла замуж за Жака Пилса, певца. К огромному сожалению, Пиаф стала зависимой от морфия, который колола в тайне от мужа. Из-за недуга она не могла выступать и уже в 47 лет стала походить на старуху. Однако, она продолжала поддаваться своей влюбчивости. Эдит разводится и сразу же венчается с парикмахером Теофанисом Ламбукасом, которому придумала псевдоним Тео Сарапо (от греческого «Я тебя люблю»). Они вместе были всего год. Он был молод и внешностью походил на греческого бога. Пару назвали комической, над ними смеялись, говоря, что молодой юноша связался со старой «шансоньеткой» из-за денег. Но они не знали правду. Эдит осталась без каких либо средств к существованию. Лекарства и наркотики «сожрали» все ее деньги. До своей смерти она жила на деньги мужа, после же на нем повис долг жены. Тео смотрел на нее с обожанием, несмотря на распухшие исколотые руки, покрытые шрамами. Ему было все равно, он любил ее и был с ней до самой смерти. Эдит Пиаф умерла 10 октября 1963 года. Перед смертью она сказала: «Я не заслужила Тео, но я его получила». Автор: Катарина Акопова

Как Лев Толстой встречался с Чезаре Ломброзо

Известный психиатр Чезаре Ломброзо встречался с Львом Толстым в 1897 г. Об этой встрече он оставил очень интересные воспоминания. Примечательно, что за несколько лет до этого Ломброзо видел образец почерка Толстого и пришел к выводу, что он принадлежит женщине легкого поведения с психопатическими наклонностями. Публикуемый здесь рассказ Ломброзо был первоначально написан им по просьбе редакции немецкого журнала Das Freie Wort («Свободное слово»), выходящего во Франкфурте (№ 13 за 1902 г.). Уважаемая редакция! Вы просили меня поделиться с Вами впечатлениями, которые я получил в России от моего свидания с Толстым. Я должен признаться, что до сих пор, да даже и теперь я чувствую некоторое смущение касаться этого предмета вследствие опасения, чтобы какое-нибудь неосторожное слово моего рассказа не подало повода обвинять меня в неблагодарности за необыкновенное радушие и любезность оказанного мне приёма. Постараюсь, однако, избежать этого. Я прибыл в Россию в 1897 г. на тамошний съезд врачей. Гостеприимство, оказанное нам в то время правительством, было так велико, что даже подрезало крылья рвению русской полиции, которая в этом государстве могущественнее самого царя. Тем не менее поверка моего паспорта задержала меня в Варшаве до глубокой ночи, и в течение 48 часов, которые я провёл там, при виде полицейских караулов, расположенных на углах всех улиц и у дверей каждой гостиницы, длинных процессий арестантов на большом мосту, безлюдных площадей, оголённых церквей и обезглавленных статуй — мне казалось, что правительство как бы решилось обезглавить вместе с гением польского народа и самую его мятежную столицу. Генерал, поставленный на месте городского Совета, военный лагерь, расположенный буквально на расстоянии ружейного выстрела от города, нахально вызывающее выражение на лицах офицеров и солдат, — всё это произвело на меня такое сильное впечатление отвращения я ужаса, как будто я очутился в городе, захваченном гуннами, или находился в своей родной Ломбардии в самые худшие времена австрийского господства, ужасы которого и до сих пор не могут изгладиться из моей памяти. Несмотря на это, приём, так любезно приготовленный мне русскими, превзошёл все мои ожидания и заслуги. Когда я подумал о том, что ещё в Смоленске сотни студентов Московского университета вышли мне навстречу, что мои московские коллеги, не позволив мне остановиться в гостинице, отвели мне помещение в Кремле, что я не мог показаться на улице, не будучи тотчас окружён толпою почитателей, что не только высшие должностные лица, но и простые люди из народа, казалось, знали мои сочинения, едва терпимые в моём отечестве, я с грустью вспоминаю при этом, как невозможно было мне отделаться тогда от какого-то кошмара, который рядом с радостями Капитолия рисовал мне Тарпейскую скалу Сибири в виде неизбежной кары за слишком большое народное благоволение. Между тем по поводу моего желания посетить Толстого произошёл следующий случай. Едва успел я послать телеграмму из Кремля знаменитому писателю о моём желании навестить его, как генерал-полицеймейстер Кутузов дал мне понять, что этот визит будет очень неприятен правительству. Я возразил, что меня влечёт единственно литературный интерес. Но — напрасные слова: генерал в ответ мне принялся энергически кружить рукою в воздухе и наконец сказал: — Да разве вы не знаете, что у него там, в голове не совсем в порядке? Я поспешил обратить в свою пользу это замечание: Но потому-то именно мне и хочется повидаться с ним: ведь я психиатр. Лицо генерала мгновенно просветлело: — Это другое дело, — сказал он: — если так, то вы хорошо делаете. Через день после этого я уже выезжал из Тулы в небольшой каретке в Ясную Поляну, находившуюся неподалёку от этого города. Не скрою, что я предпринял эту поездку к Толстому отчасти и как психиатр. Изучив в продолжение долгих лет патологические основы гения, я нашёл в разных сочинениях Толстого столько благоприятных для моей теории пунктов (напр, наследственный недуг, причуды и эксцентричности в юном возрасте, припадки эпилепсии, доходящее до галлюцинаций душевное возбуждение), что мог надеяться встретить некоторые подтверждения этому и в живой личности знаменитого художника и романиста. Оправдались ли эти ожидания? Всё, что я видел, вступив в дом великого писателя, клонится по-видимому к опровержению как того, что я предполагал увидеть в нём, так и всех этих легенд, которые с течением времени образовались вокруг его личности. Начну с описания его наружности. Подошедши к дверям жилища Толстого, я увидел перед собою старика с почти солдатским выражением лица, с острым проницательным взором и глубокими морщинами на угловато очерченном лице; всё это напоминало скорее бравого, здорового, прошедшего через военную выправку мужика, чем мыслителя и художника. Пресловутый крестьянский костюм его ограничивался очень удобной и безукоризненно чистой блузой, в которую я и сам охотно облёкся бы во время сильных жаров, и сапоги на его ногах совсем не походили на самодельные. Обращение его было вполне спокойное, корректное и любезное, за исключением случаев, когда разговор принимал направление, противоречащее его идеям, касаясь таких тем, как напр, «искусство для искусства», или спора о «прирождённых преступниках»; тут он несколько выходил из этой обычной колеи; но то же самое я до сих пор замечал у всех лиц, которые, раз составив себе твёрдое убеждение, охраняют его с ревностью скряги, стерегущего своё сокровище. Не нашёл я также никакого следа его лаптей и земледельческих работ. Он занимался каждодневно четыре часа литературной работой, на которую променял земледельческую по совету своей жены, как он сам мне сказал это. Как и всякий замечательный человек, он знает себе цену. В его доме нет такого уголка, где бы не было его статуи, бюста или портретов, изображающих его то сидящим за столом, то верхом на лошади, то пишущим. Так же высоко ценит он и проповедуемые им идеи, и казался весьма недовольным, что я не знал ни одного из его произведений, опубликованных в Турине на итальянском языке у моего же издателя. Но более всего и с полным правом гордился он своею физической силой и выносливостью, которые он, кажется, не без удовольствия показывал мне. В самый день моего приезда он в продолжение двух часов играл с своею дочерью в лаун-теннис, после чего, сев на им же самим взнузданную и оседланную лошадь, пригласил меня ехать вместе с ним купаться. Ему доставило особенное удовольствие видеть, что я через четверть часа не мог уже плыть за ним, и, когда я выразил удивление его силе и выносливости, жалуясь на свою немощность, он протянул руку и приподнял меня довольно высоко от земли, легко, как маленькую собачку. Конечно, только благодаря этой телесной силе и своему вышеописанному образу жизни он был в состоянии преодолеть тяжкую болезнь, которою страдал в последнее время. Затем я последовал за ним в его рабочий кабинет, где меня ожидал совершенный сюрприз. Между тем, как весь дом был убран по-барски, особенно спальня, на одной из стен которой было изображение Божьей Матери, помещённое его женой под грозными лицами портретов предков Толстого, которые далеко не были филантропами или философами, его рабочий кабинет оказался бедной сводчатой кельей, настоящей норой без малейших украшений кроме небольшого числа самых необходимых книг, помещавшихся в стенных нишах этого убежища. Когда я спросил его о причине такой чрезвычайной простоты я скудости, которая, казалось, должны были действовать подавляющим образом на вдохновение гения, не вполне удовлетворяя в то же время и потребности в воздухе и свете, он сказал, что велел построить себе эту келью во избежание шума, чтобы никакой звук извне не мог нарушить его работы. Его жена — его верный охранитель — хлопочет, чтобы никто и ничто не проникало в это маленькое святая святых её мужа. Она же, а отчасти и её дочери переписывают по ночам до десяти раз разные заметки, набросанные им в продолжение дня на клочках бумаги, содержания которых ни один типограф не мог бы разобрать, составляя таким образом из этих отрывочных набросков удивительную по своей ясности прозу Толстого. Во время завтрака, который был подан в павильоне, находившемся неподалёку от дома, я мог заметить ту полнейшую свободу, которой пользуется каждый у Толстого. Сам он, также как и одна из его дочерей, вегетарианец и абстинент, между тем как прочие кушают, что им угодно, и, как везде, кушанья им приносятся слугами. Но Толстой, который, как он сказал мне, не признаёт отношений господ и слуг, сам и готовит себе пищу и приносит её себе из кухни. Разумеется что он должен употреблять её в большом количестве, чтобы из менее питательного растительного материала извлечь необходимые для его могучего организма элементы. И вот только тут, да ещё когда я с помощью слуги садился на лошадь, заметил я в нём остаток его старой склонности к прозелитизму: — Зачем, — спросил он меня, — вы позволяете служить себе другому человеку? Я и сапоги себе чищу сам, потому что но должно быть ни слуг, ни господ! Я ответил на это просто, что таков обычай в Европе и что так как у него есть слуги, то должны же они к чему-нибудь служить. Другой парадокс, сказанный им мне вполголоса, касался врачей, которых он считал причиной нервной болезни своего сына, но когда я старательно исследовал одну из его дочерей, очень симпатичную молодую девушку, которую лечил от тифа какой-то старый негодный врач, и посоветовал ему пригласить молодого врача из Тулы, то мне показалось, что он изменил свой неблагоприятный взгляд на молодых последователей Эскулапа. Вообще говоря, он, по моему мнению, был парадоксален более на словах, чем на деле. Но особенное удовольствие доставило ему показать мне очевидный пример верности его гигиенической и моральной теории. После завтрака он представил мне очень худощавую женщину лет сорока от роду с спокойным выражением лица, одетую в простое тёмное шерстяное платье, которая в ответ на его вопросы сказала мне, что она соседняя крестьянка, страдала чахоткой н, будучи объявлена неизлечимой врачом, стала жить по примеру Толстого, т. е. заниматься полевыми работами и питаться растительной пищей, причём она раздала всё своё имущество бедным, оставив себе только небольшой кусок земли, достаточный для удовлетворения необходимых потребностей жизни. Когда зимою семья Толстого уехала в город, она, читая и перечитывая его сочинения, продолжала тот же образ жизни, которому и обязана своим исцелением. Зная, как врач, какие чудесные исцеления производит порою религиозное внушение, я, конечно, ни мало не был изумлён этим случаем, между тем, как Толстой указывал на него с торжеством, как на какое-то чудо. Я видел совершенную невозможность говорить с ним, не раздражая его, о некоторых предметах и особенно о том, что у меня больше всего лежало на сердце, — убеждать его, напр., в справедливости теории «прирождённых преступников», которую он упрямо отрицал, хотя он, как и я, лично видел такие типы и описывал их. Но тут между нами возвышалась духовная стена, которая мешала нам понимать друг друга. Стена эта заключалась в его изумительном утверждении, что ни моя, ни прочие теории уголовного права не объяснили ещё, на чём человеческие общества основывают своё право наказывать преступника. Я сказал ему, что Оро, я, Ферри, Горофало и раньше меня — Романьози, не прибегая ни к какому сверхчеловеческому или божественному праву, основали право наказывать преступника на праве самозащиты: на той же необходимости, которая заставляет нас поневоле быть жестокими с животными, пользоваться их мехами и мясом, чтобы не умереть от холода и голода, и ещё более на той необходимости, которая вынуждает нас убивать животных, когда они угрожают нашей жизни. Мы так же, как и вы, сказал я, говорим так называемым прирождённым преступникам: «вы не виновны, совершая своё преступление». Но мы прибавляем к этому: «не виновны и мы тоже, если прирожденные свойства нашего организма ставят нас в необходимость ради собственной самозащиты лишать вас свободы, хотя мы и сознаём, что вы более заслуживаете сострадания, чем ненависти. Он оставался глухим ко всем этим доводам, насупливал свои страшные брови, метал на меня грозные молнии из своих глубоко сидящих глаз и наконец произнёс: — Всё это бред! Всякое наказание преступно! Несколько месяцев после этого я, читая его «Воскресение», находил там фактические доказательства тому, что я напрасно надрывал свои лёгкие. Немного спустя, я мог убедиться собственными глазами, как много истинной доброты заключается в великой душе этого человека, несмотря па злой и гневный блеск его глаз во время спора Я видел бесконечную толпу, настоящую процессию бедных, сирот, больных и несчастных душою и телом, людей молчаливых, как тени, из которых одни прибыли сюда из далёких концов России в тележках, везомых ободранными клячами или полуголодными собаками, другие прибрели на костылях или были принесены на плечах товарищей, — и все они, получив от него деньги, совет или утешение, уходили ободрённые. Эта процессия, как я узнал, возобновлялась еженедельно; она выразительнее всех книг и полемик. Перед отъездом я не преминул спросить его мнения о франко-русском союзе. Он сказал, что это самое большое несчастие, которое могло только случиться с русским народом, так как до сих пор опасение общественного мнения Европы, центр которого во Франции, несколько стесняло тиранства правительства, между тем как теперь этого опасения уже нет. И кажется, что факты и особенно печальный факт насилия над Финляндией оправдывают этот взгляд. По моём возвращении в Кремль бравый генерал спросил меня, как я нашёл Толстого. — Мне кажется, — ответил я, — что это сумасшедший, который гораздо умнее многих глупцов, обладающих властью. Но как же относится к нему полиция? — спросил я в свою очередь генерала. — Очень просто, — ответил он. — Мы рассматриваем его сочинения и на те из них, которые опасны для государства, налагаем запрещение, а его самого оставляем в покое. Но если кто-нибудь из его друзей окажется опасным для государства, то мы такого отправляем в Сибирь. Эта последняя фраза может до некоторой степени оправдать опасения, которые я испытывал за себя во время моего пребывания в России. Толстой в своих воспоминаниях был более краток: 15 августа 1897. Ясная Поляна. Продолжаю работать. Подвигаюсь. Был Ломброзо, ограниченный, наивный старичок.